Землетрясение в италии 1908 году. Крупнейшее землетрясение на сицилии. Землетрясения на Сицилии в наши дни
В северо-восточной части Сицилии расположен богатый и многолюдный город Мессина.
Прямо против него, по другую сторону Мессинского пролива, лежит берег Апеннинского полуострова - юго-западная его окраина огородом Реджио. В этой местности, и по ту и по другую сторону пролива, не раз случались землетрясения. Но никогда еще не происходило такой катастрофы, которая разразилась в декабре 1908 года.
Рано утром 28 декабря, когда большинство жителей еще беспечно спало, произошло землетрясение, которое в несколько минут превратило в развалины Мессину, Реджио и целый ряд других соседних местечек.
Мы не будем подробно описывать самое землетрясение. Оно происходило так же, как и многие другие. Вследствие сотрясения морского дна образовалась громадная волна, которая. как и в Лиссабоне, нахлынула на берег, смыла и уничтожила все, что еще оставалось неповрежденного землетрясением. Также провалились в море часть берега и набережная. Тотчас вслед за землетрясением начались в разных концах пожары, которые сжигали не только оставшееся имущество, но и живых людей, заваленных обломками зданий и не имевших возможности выбраться оттуда без посторонней помощи. На бедственной судьбе этих несчастных, израненных и искалеченных, погребенных под развалинами своих домов, мы и остановим теперь наше внимание. Воспользуемся рассказом очевидца, который попал в Мессину тотчас после землетрясения и участвовал в раскопках и оказании помощи пострадавшим.
«Утром 28 декабря, в 5 часов 25 минут, большой пароход подходил к Мессинскому проливу. Вдруг пароход задрожал, весь затрясся, и его бросало из стороны в сторону, как будто у него сразу сломалась машина. Это длилось несколько мгновений. Никто из находившихся на пароходе не понял, в чем было дело. Войдя в пролив, пароход был принужден остановиться: ехать дальше не было никакой возможности. Весь пролив был загроможден изломанными барками, баржами, бочками, опрокинутыми лодками, досками, мебелью, между которыми кое-где едва виднелись человеческие фигуры; они кричали, молили о помощи. Вдали, там, где должна была находиться Мессина, в темноте видны были только красные извивающиеся языки пламени. Красное зарево трепетало в небе.
Рассветало, когда я с матросами парохода подъехал на лодке к Мессине. Много трудов стоило нам пробраться между плавающими досками, разбитыми барками и другим скарбом. У самого берега наша лодка сильно стукнулась дном о что-то твердое. Мы объехали это место и причалили. По берегу мы подошли к тому месту, где стукнулась наша лодка, и увидели в прозрачной морской воде целый ряд товарных вагонов. Они находились на той части набережной, которая опустилась в море.
Вошли в первую улицу. Вместо домов лежали груды обломков такими же правильными рядами, как стояли прежде дома. Во всем городе осталось не более 30 домов, но и в них входить было очень опасно: в стенах и в потолках зияли страшные трещины.
С трудом пробирались мы через груды развалин. Кое-где возвышались четырех-, пятиэтажные стены, уцелевшие от домов; некоторые из них сильно наклонились и грозили смертью проходившим мимо. В одном месте среди развалин одиноко торчал вверх угол шестиэтажного дома. Длина каждой стены была не более одного метра; часть пола уцелела в каждом этаже. На внутренних стенах угла виднелись картины, фотографии, на полках - тарелки и чашки. В третьем этаже остались прислоненное к стене небольшое пианино и письменный стол.
Мы шагали дальше. От груд развалин уже стало трудно определять направление прежних улиц. Не было домов. Нет улиц! Нет Мессины! Две большие собаки, увидев нас издали, бросились бежать - они поедали раздавленную лошадь… А груды обломков, которые нас окружали, не были мертвы: они жили ужасной жизнью - жизнью, пахнущей смертью. Они кричали на тысячи голосов, вопили о помощи. Со всех сторон неслись к нам стоны, крики… Шел дождь… Это была агония Мессины. Утихавший огонь кое-где сверкал среди развалин, и оттуда уже не слышно было криков,
Земля легонько содрогнулась. Этого было достаточно, чтобы с громом посыпались треснувшие, накренившиеся дома и стены. Вопли и крики сильней раздались из-под развалин. На груде обломков, около которой стояла небольшая часть каменной стены, мы увидели полуодетых людей, которые кучкой сидели молча под одним зонтиком. Это была целая семья - отец, мать и двое детей. «Идемте с нами, - пригласил их матрос, - мы вам дадим одежду и еду. Идемте!» - «Нет, - резко ответила мать. - Мы не хотим оставить дом, где засыпаны два моих сына. Хотим погибнуть здесь».
Она не плакала, говорила не пошевельнувшись, не глядя на матроса; глаза ее бессмысленно смотрели куда-то в сторону. Матрос что-то хотел возразить, но его прервал отец семьи. В ночном белье вскочил он на ноги и дико крикнул: «Пусть все умрут! Зачем теперь всем жить? Здесь сейчас умирают мои два сына». И он снова опустился на прежнее место. Мы хотели попытаться разрыть детей руками, но, как только подошли к груде камней и щебня, опять вскочил отец и с силой бросил в нас большущим камнем, но промахнулся. Он был сумасшедший. Жена и дети его не шевелились - так сильно поразил их пережитый ужас. Мы отошли, а они молча, кучкой, сидели на остатках своего дома под одним зонтиком.
Дождь стал тише. Мы подошли к развалинам, откуда неслись стоны, и начали руками раскидывать тяжелые камни. После четырехчасового труда нам удалось извлечь оттуда двух мужчин и одну девушку. У них были переломлены ноги, руки… Взвалив их на плечи, мы двинулись молча назад, к нашей лодке. К берегу подъезжало много лодок с русскими и английскими матросами. Ехавшие мимо военные суда спустили лодки на берег, чтобы помочь мессинцам.
Закипела работа. Матросы лопатами выкапывали зарытых. Работали до вечера. В первый же день было выкопано до тысячи раненых. Не было времени, не было сил закапывать в землю всех мертвых. Их клали прямо на улицах и торопились освободить из-под развалин живых. Какие-то люди тихо бродили среди этого ужаса, руками рылись в грудах обломков, искали золотых вещей и денег, обшаривали мертвых, раненых, которые не могли подняться.
Лил дождь. Начало темнеть. Работать, раскапывать было почти невозможно. Собаки стаями бегали по развалинам; они ели мертвых, оставленных прямо на улицах. Дождь ускорял разложение трупов. Уже слышался трупный запах. Пахло гарью. Работали всю ночь. Оставшиеся в живых мессинцы наскоро сколотили себе небольшие сараи на площадях, посреди улиц, и там расположились со своими семьями.
На другой день утром небольшая толпа голодных мессинцев напала на палатку, где был сложен солдатский провиант, и отбила его. Кроме этого пищи не было совершенно во всей Мессине. Только к вечеру второго дня прибыл пароход, который привез хлеб. Днем поднялся ветер. Морские волны, точно желая усилить ужас, мерно и с шумом бились о берег и выкидывали на него изуродованные человеческие тела, взятые ими накануне. По улицам непрерывной цепью тянулись солдаты с носилками на плечах - переносили на пароходы раненых.
Из-под развалин все еще неслись ужасные крики, но их стало меньше: некоторых вырыли, другие умерли.
Вдруг из-под одной кучи обломков мы услыхали слабый детский голос: «Выройте меня! Я уже давно здесь! Я умру! Выройте скорее!»
Начали раскапывать. «Ой! Вы мне больно делаете!» - кричал мальчуган, ясно выговаривая слова; очевидно, он не был сильно ранен. Начали копать с другой стороны. Скоро откопали маленькую ножку в деревянном башмаке, а потом и всего мальчугана. Он сейчас же вскочил на ноги, отряхнулся и заплакал, прося есть. Он даже не был ранен. Над ним случайно упали доски, так что внизу осталось пространство, где мальчик мог свободно дышать и где он пробыл почти два дня. Его увели на пароход. За эти дни на пароходах увезли несколько тысяч человек в разные города Италии.
Раскапывая одну груду развалин, мы вдруг услыхали детские голоса, точно там, под этой кучей камней, ссорились маленькие ребята. Начали копать осторожнее и скоро вырыли изломанный шкаф, которым были накрыты два маленьких мальчугана трех и пяти лет и одна девочка шести лет. Они прожили здесь три дня. Вместе с ними в шкафу были сахар, фиговые ягоды и апельсины. Апельсины у них только что все вышли, и они спорили из-за последнего в то время, когда их вырыли. Ни один из них не был ранен.
Шли дни, и жили под каменными обломками люди кричали, стонали они, но не доходили голоса всех до слуха работавших, и многие умирали от голода или просто задыхались в своих могилах. Многих удалось вырыть живыми после шести-семидневного пребывания под кучами камней, без крошки хлеба, на мокрой от дождя земле.
Мессинское землетрясение по своим жертвам было одним из самых ужасных, какие только известны на памяти людей. Число погибших от него достигало 150 тысяч.
Землетрясение случилось ранним утром, когда большинство жителей еще спало и потому не успело выскочить из домов. Большую роль сыграла также легкая разрыхленная почва, на которой был построен город Мессина. Такая почва, как мы увидим дальше, особенно способствует тому, что построенные на ней большие, многоэтажные здания рассыпаются впрах при первых же сотрясениях земли.
Одновременно с Мессиной погиб и город Реджио, лежавший на противоположном берегу Италии. В группе Липарских островов, расположенных недалеко от Мессины, два маленьких острова совершенно исчезли во время этого землетрясения, провалившись в море. К счастью, оба эти островка были необитаемы.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .
В разных районах итальянского города Мессина, расположенного на севере Сицилии, туристы могут встретить улицы с похожими названиями: «Улица русских моряков», «Улица русских моряков Балтийской эскадры», «Улица российских моряков-героев 1908 года».
А на здании местного муниципалитета увидят памятную доску с надписью: «В память щедрой помощи, оказанной экипажами русских военных кораблей: «Богатырь», «Цесаревич», «Макаров», «Слава» – жителям Мессины, пострадавшей от землетрясения 28 декабря 1908 г.» .
Что же такого сделали российские моряки, что жители города уже больше ста лет хранят о них благодарную память?
В 1908 году в Италии на острове Сицилия произошло страшное землетрясение мощностью в 10 баллов. Существуют разные оценки общего количества погибших, максимальная цифра - 200 000 человек.
Города Мессина и Реджо Калабрия всего за 46 секунд превратились в руины. Если о землетрясении мало кто уже помнит, то, пожалуй, ещё меньше людей знают, что именно моряки Российского флота первыми пришли на помощь итальянцам! Дело в том, что российские корабли проводили боевые учения недалеко от Сицилии и, узнав о трагедии, мгновенно пришли на помощь, не дожидаясь одобрения Петербурга.
Спасение жителей Мессины превратилось в крупнейшую международную гуманитарную операцию двадцатого века.
Для участия в спасательных работах с кораблей сошло 113 офицеров, 164 гардемарина, 42 кондуктора, 2599 нижних чинов, а с подошедших чуть позже канонерских лодок "Гиляк" и "Кореец" еще 20 офицеров, 4 кондуктора и 260 нижних чинов. В первый же день под открытым небом русскими моряками был открыт госпиталь, где оказывали первую помощь пострадавшим итальянцам. Тяжелораненых размещали на кораблях, а затем доставляли в Неаполь. Так русские военные корабли "Слава" и "Адмирал Макаров" перевезли более двух тысяч человек. Докторов и санитаров не хватало, и офицерам и матросам самим приходилось ухаживать за ранеными.
Примечательно,что среди кораблей был и знаменитый крейсер «Аврора»,который своим залпом в 1917 году изменил ход мировой истории.
А в самой России тем временем начался сбор пожертвований пострадавшим от землетрясения.
Вот что писало "Русское слово"
о тех событиях:
ПАРИЖ. Передают о многочисленных подвигах русских моряков в Мессине, которые, несмотря на опасность обвала, забирались под развалины, спасали сотнями раненых, разгоняли бандитов, помешали расхищению банков, доставили на берег кассу сицилийского банка - 20 миллионов золотом и билетами. Командир военного судна «Адмирал Макаров» заявляет, что его экипаж спас тысячу человек. Все суда русской эскадры превращены в госпитали.
«Русское слово», декабря 19-го, пятница
РИМ. Во время спасения засыпанных в Мессине погибли три русских матроса. Русские офицеры восторженно отзываются о королеве Елене, которая самоотверженно в платье женщины из народа участвует в спасении погибающих. На глазах королевы погиб один русский матрос под обрушившейся стеной. Все называют королеву ангелом милосердным. По ее просьбе русский крейсер «Слава» перевез в Неаполь 500 раненых. В Неаполе дворец короля превращен в госпиталь.
«Русское слово», декабря 21-го, воскресенье
Il Messagero рассказывает о следующем трогательном случае. Один русский матрос нашел под развалинами живого грудного ребенка. Он его высвободил, спеленал, напоил молоком и привез в Неаполь, где сдал в консульство. Там он заявил, что если родители ребенка не отыщутся, то он хочет усыновить малютку и просит, чтобы ему его отдали.
«Русское слово», декабря 31-го, среда
А вот что писала итальянская пресса.
«Вы видели их, бросающихся не щадя своей жизни в самые опасные места, чтобы без лишних слов спасать жизнь другим, невзирая на ужас, их окружающий. Вы помните примеры исключительного мужества, совершенные среди разрушения и смерти. Мы обратимся к храбрым русским морякам, с которыми нас так сблизило несчастье, с самыми сердечными приветствиями, торжественно подтверждая, что вечны наша благодарность и признательность к тем, кто показал великолепные образцы человеческой солидарности и братства, первыми придя к нам на помощь».
Только 16 января 1909 года последние русские корабли, линкоры «Цесаревич» и «Слава», ушли из Мессины. Произошло это после того, как итальянские власти подтвердили, что дальше смогут справляться собственными силами. В портах, куда после окончания спасательных работ в Мессине заходили русские корабли, им устраивали восторженные встречи, а в Александрии даже выпустили специальную листовку, в которой говорилось: «Слава русским офицерам и матросам, не щадившим себя в Мессине во имя человечества!».
В 1978 в СССР была выпущена почтовая марка с изображением макета памятника русским морякам. Эскиз памятника русским морякам-героям передал цесаревичу Алексею еще в 1911 году итальянский скульптор Пьетро Куфереле. Но памятник так и не был создан. Прошло более века, и по эскизу П. Куфереле памятник создал в 2012 году российский скульптор Андрей Клыков. По предложению итальянцев памятник назвали «Героям милосердия и самопожертвования», а площадь, на которой установлен памятник, переименовали в «Площадь русских моряков».
Кстати, трагические события в Мессине подробно описал в своём очерке «Землетрясение в Калабрии и Сицилии» наш соотечественник Максим Горький, который находился там в качестве журналиста. Этот очерк был издан в 1909 году на русском и немецком языках. А Валентин Пикуль написал свой рассказ "Ничего синьор, ничего синьорита".
Мессина - город и порт в Италии, расположенный на острове Сицилия. Административный центр провинции Мессина. Кварталы города тянутся по берегу вдоль одноименного Мессинского пролива, протекающего между Апеннинским полуостровом и о. Сицилия. Длина его 33км., ширина 3-22км. Глубина судоходной части 72-1220м. Пролив известен своим коварством и водоворотами - Сцилла и Харибда. Мессина основана около 730 лет до н.э. под названием Занкла - греческими колонистами.
В настоящее время в городе проживает более 500 тысяч человек. Главная отрасль - судостроение и судоремонт, в основном кораблей среднего водоизмещения. Здесь же находится военно-морская база ВМС Италии, хотя протяженность причального фронта незначительна. Глубина у причалов до 9м., а у входа в гавань, ширина которой 457м., до 8м.
 |
 |
|
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Катастрофическое землетрясение 28 декабря 1908 года навечно запечатлелось в памяти и сердцах жителей города Мессины, как и самоотверженность, героизм русских моряков, пришедших на помощь. Тот подвиг вошел почетной страницей в историю Российского военно-морского флота. Трагедия внесена во все справочники как одна из крупнейших в истории человечества, повлекшая за собой огромные жертвы.
Первый толчок поднял людей с кроватей в 5:25. Второй, нарастающий толчок длился около 10 секунд. Затем толчки последовали один за другим. От каждого очередного колебания земной поверхности разваливались здания. Рухнули гостиница и собор, в руины превратился целый городской квартал. В развалины превратился Большой Норманнский собор Благовещенья, хранивший на протяжении столетий в своих стенах сокровища древнего искусства. Теперь он похоронил их под гранитными обломками. В прах рассыпались замечательные архитектурные творения - театры Мунизоне и Виктора Эммануэля. Роскошные, переполненные туристами гостиницы "Виктория", "Метрополь", "Тринакриа" и "Франция" пошатнулись и рухнули, похоронив своих постояльцев. Развалился собор Диомо - еще одно хранилище бесценных сокровищ искусства. Уцелела только колоссальная мозаичная статуя Христа на куполе аспиды восточной оконечности собора.Но все это составило лишь небольшую часть трагической истории. Дома похоронили целые семьи, городские кварталы своих обитателей. Развалившиеся армейские казармы Сантелия отняли жизни у спящих солдат и внесли свою лепту в трагедию. В своих домах погибли начальник полиции и большинство представителей городских властей. Землетрясение освободило в тюрьме Капуччини 750 заключенных. Они разбрелись по улицам и грабежами и убийствами создавали дополнительную опасность для жителей города.
Когда, наконец, толчки прекратились, из 147 тысяч жителей в живых осталось 65т. Остальные погибли. Кто был раздавлен обломками рухнувших зданий, кто сгорел в пожарах, возникших из-за повреждения газопровода, кто утонул в водах разлившихся городских резервуаров. Жители прибрежной полосы подверглись ударам цунами. Повсюду царил полнейший хаос, который стал превращаться в сумасшедший дом. Чтобы снять с погибших украшения, грабители обрубали им пальцы. Полуголодные толпы на полуразрушенных складах забивали друг друга до смерти из-за куска хлеба. Казалось, что нет никакой силы, способной противостоять разбушевавшейся стихии, панике, мародерству.
В это время у берегов Сицилии находился отряд кораблей Балтийского флота под командованием контр-адмирала В.И. Литвинова в составе: "Цесаревич", "Слава", "Адмирал Макаров" и "Богатырь". В октябре 1908 года корабли вышли из Либавы в практическое плавание и в декабре стояли на якорях в глухой бухте Аугуста на Сицилии, где занимались учебными минными и артиллерийскими стрельбами. Как только стало известно о сильном землетрясении командир отряда телеграфировал в Петербург, запросив инструкции. Но еще до получения ответа выяснились масштабы разрушений. И тогда Владимир Иванович Литвинов, не дожидаясь ответа, поднял сигнал: "Отряду готовиться к походу". Утром 29 декабря русские корабли были у Мессины.Войдя в гавань, моряки увидели, что города практически не существовало. Кругом груды развалин, подернутые облаками дыма и пыли. Уцелевшие люди, в большинстве своем полуголые и невменяемые, нуждались в срочной медицинской помощи, в пропитании и обогреве. Но первейшей задачей стало спасение людей засыпанных обломками зданий.
Для участия в спасательных работах с кораблей сошло 113 офицеров, 164 гардемарина, 42 кондуктора, 2599 нижних чинов, а с подошедших чуть позже канонерских лодок "Гиляк" и "Кореец" еще 20 офицеров, 4 кондуктора и 260 нижних чинов.
В первый же день под открытым небом русскими моряками был открыт госпиталь, где оказывали первую помощь. Тяжелораненых размещали на кораблях, а затем их доставляли в Неаполь. Так "Слава" и "Адмирал Макаров" перевезли более двух тысяч человек. Причем ни докторов, ни санитаров не хватало и офицерам и матросам самим приходилось ухаживать за ранеными. Пожалуй, самая трудная работа как физически, так и морально была при разборке развалин. Смрад, трупный запах, изуродованные тела погибших... но уже в первый день удалось спасти более ста человек. Раскапывали вручную, причем на развалинах при продолжающихся подземных толчках, опасность грозила почти одинаково как спасаемым, так и спасателям. Но моряки пробирались туда, куда, казалось, невозможно было проникнуть. Команды отказывались от пищи и отдыха - их приходилось отправлять на корабли силой приказа. В пять дней по приблизительному подсчету русского штаба, было спасено нашими командами около 2400 человек, на деле, вероятно, спасенных было больше. Статистикой никто не занимался. В полдень прибыла английская эскадра. Моряки Британии развернули походные кухни, помогли восстановить порядок в борьбе с грабителями и мародерами.
К этим строкам остается лишь добавить, что немало ярких свидетельств героизма и самоотверженности русских моряков содержится в мало кому известной книге А.М. Горького "Землетрясение в Калабрии и Сицилии" изданной в 1909 году в Санкт-Петербурге. Горький, живший в то время на Капри, выезжал в Мессину вскоре после землетрясения, провел там несколько дней и записал рассказы очевидцев.
Итальянское правительство в 1910 году наградило всех участников спасения. Контр-адмирал В.И.Литвинов получил Большой крест Итальянской короны, командиры кораблей и врачи - Командорские кресты. И все без исключения получили "Памятную медаль о землетрясении в Калабрии-Сицилии 28 декабря 1908 года"
В феврале 1911 года крейсер "Аврора" (так нам хорошо знакомый) совершал учебное плавание в Средиземном море, в ходе которого зашел в Мессину за получением наград и подарков участникам спасательной эпопеи. Муниципалитет передал крейсеру и мемориальную грамоту, впоследствии попавшую в собрания Санкт-Петербургского военно-морского музея. После мессинских событий население Италии стало с еще большим уважением относится к русским морякам. Во всех итальянских приморских городах, которые они посещали, жители выражали им свою глубокую признательность. Командир крейсера "Олег", находившегося в Средиземном море в 1913-14 гг. писал в своем отчете, что экипаж "встречал в итальянских портах самое радушное и внимательное отношение...
 |
Помнят ли нынешние жители Мессины о самоотверженной помощи русских моряков? Помнят! В нынешней "большой Мессине" (как впрочем в любом городе) есть новые районы, прежде бывшие окраинными деревнями, которые, как и весь город, тоже были полностью разрушены землетрясением. Так вот, в каждом из этих районов есть улица, посвященная памяти русских моряков. Все они носят похожие названия: "Улица российских героев-моряков 1908 года", "Улица русских моряков", "Улица русских моряков Балтийской эскадры". В последующие годы, неоднократно, местные городские власти приглашали наших военных моряков в гости. Так в январе 1930 году здесь впервые побывали советские моряки - балтийцы, совершавшие переход из Кронштадта в Севастополь в составе линкора "Парижская Коммуна" и крейсера "Профинтерн" во главе с Л.М.Галлером, а в октябре отряд кораблей Черноморского флота, включавший крейсер "Червона Украина", эскадренные миноносцы "Незаможник" и "Шаумян" под командованием Ю.В. Шельтинга. В Мессине итальянцы в беседах с краснофлотцами с чувством признательности вновь вспоминали самоотверженные действиях русских моряков в 1908 году, а также выражали свою благодарность советским людям, принявшим в 1928 году активное участие в поисках экипажа дирижабля "Италия", потерпевшего аварию в Арктике. В том январе корабли посетил А.М.Горький. Он присутствовал на вечере самодеятельности и выступил с коротким докладом о своей творческой работе.
Как-то еще в период моей службы в кубрике зашел разговор о визитах, а их в ту пору было немало как официальных, так и деловых. Различались они и как по содержанию, так и по отношению к нам - советским военным морякам. Помнится, прикомандированный старшина рассказал нам о недавнем визите в Италию.
Упомянул о необычайно теплом приеме и радушии итальянцев. Честно говоря, я не совсем этому поверил. И вот почему. В те годы шла "холодная война", к тому же Италия - член НАТО. Нет, в это верилось с трудом, но оказывается я действительно ошибался. В том 1973 году после сорокалетнего перерыва возобновились взаимные визиты военных кораблей СССР и Италии. Во второй половине сентября в Севастополе и Одессе побывал отряд итальянских военных кораблей, а с 15 по 22 октября ответный визит нанесли советские корабли в составе крейсера "Адмирал Ушаков" и БПК "Отважный" под командованием контр-адмирала Л.Я.Васюкова. Сначала они побывали в порту Таранто, а затем и Мессина. Их пребывание здесь явилось большим событием для итальянских жителей.
Прошло 65 лет после мессинской трагедии 1908г, но подвиг русских матросов в Италии не забыт. Из поколения в поколение передается в семьях потомственных мессинцев рассказ о благородстве моряков российской эскадры. "Они первыми пришли к нам на помощь", - под таким заголовком была опубликована корреспонденция в местной газете перед визитом наших кораблей. В дни их визита советских моряков посетил Альмейдо Аттилло, который рассказал о том, как его, 11-летнего мальчика, извлекли из развалин российские моряки.
 |
Через три года, в 1976 г. с 17 по 22 сентября в порту Мессина гостил другой отряд советских кораблей в составе крейсера управления "Жданов" и большого противолодочного корабля "Смелый". К тому времени корабли уже четыре месяца находились на боевой службе в Средиземном море. Возглавил визит командующий 5 эскадрой вице-адмирал В.И.Акимов.
Вот что вспоминает о том событии старшина 1 статьи запаса Владимир Патосин, служивший на крейсере в БЧ-5, первое машинное отделение. "Заход великолепный и по теплоте приема, и по красоте мест. Запомнилась необычная бухта со старинной крепостью. Самое потрясающее, что в городе до сих пор помнят события 1908 года и чтят! Для посещения крейсера был прибран носовой кубрик, за дни визита на корабле побывали тысячи мессинцев. В город на экскурсии удалось сходить по 1-2 раза, кто-то побывал в городе Таормина и еще где-то.
 |
 |
 |
| фото В.Патосина |
А вот, что пишет о тех днях Сергей Филипповский, служивший в РТС. "Мне, как пожалуй и другим, запомнилось радушие мессинцев, их открытость. Все это мы ощущали и во время автобусных экскурсий в Таормино и Серакузы, пеших прогулок по городу и встречах на борту кораблей. Вспоминая те дни, припомнился и такой курьезный момент, случившийся в первые минуты визита. Наш крейсер первым подошел к причалу. После оканчания шватровки, флаг перенесли с гафеля на флагшток на корме. По кораблю был обьявлен "Большой сбор" на юте. В это время рядом с нами швартовался БПК "Смелый". Однако командир "Смелого" чуток не подрасчитал скорость, вследствии чего БПК стал наваливаться форштевнем на наш флагшток с флагом. На глазах сотен мессинцев и всего нашего экипажа флаг упал... Это были непередаваемые секунды, возникло смешанное чувство ужаса, позора и обиды... Спасли положение сигнальщики. От какой-то швабры быстренько оторвали черенок и приладили к нему флаг, а один из них встал вместо флагштока. Ну, а после построения устранили повреждение".
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Другой участник того визита Валерий Дмитриенко, служивший на "Жданове", в БЧ-4, первый дивизион, рассказывает: "Во второй декаде сентября 1976 года штаб эскадры перешел на ПКР "Ленинград". Экипаж крейсера приступил к подготовке официального визита в Италию, порт Мессина. Рано утром 11 сентября связисты нашего дивизиона установили УКВ связь с итальянцами. Об этом я как помощник дежурного по связи доложил командиру боевой части связи капитану 2 ранга Фещуку Ан.А. Вскоре пред нами раскинулась величественная панорама бухты, города и его окрестностей. Крейсер "Жданов" и БПК "Смелый" были пришвартованы как бы в центре города и как нам говорили итальянцы, именно в том месте, где стояли корабли Балтийской эскадры.
Принимали нас хорошо. В один из дней состоялась торжественная церемония возложения венка. В ней участвовал почетный караул с наших кораблей, а также военный атташе СССР в Италии, командир крейсера капитан 1 ранга Шакун Ан.М., командир "Смелого", командование военно-морской базы и другие официальные лица.
На баке и юте крейсера были организованы небольшие экспозиции о ВМФ СССР, на кораблях побывало множество жителей города, матросов и офицеров итальянских военно-морских сил. Под теплым солнцем Мессины на этих встречах часто звучал смех, на лицах светились улыбки и, конечно, бойко шел обмен сувенирами. Особенно из флотской атрибутики. Экипажам наших кораблей были выделены автобусы, на которых мы совершили поездки в соседние города, такие как Сиракузы и в ту же Таормину. Получились они интересными, познавательными. Одно могу сказать, что те впечатления остались на всю жизнь!
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
фото из альбома Валерия Дмитриенко
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
фото из альбома Алексея Курданина
В 1978 году Мессина отметила семидесятилетие трагических событий. В связи с этим была издана книга Розы Марии Палермо ди Стефано и Витторио ди Паоло. "1908. Русские моряки в Мессине". В тот год на здании городского муниципалитета была установлена памятная доска. Надпись на ней гласит: "В память щедрой помощи, оказанной экипажами русских военных кораблей "Богатырь", "Цесаревич", "Макаров", "Слава" - жителям Мессины, пострадавшей от землетрясения 28 декабря 1908 года. Муниципалитет, высоко оценивающий жест человеческой солидарности и высочайшего героизма, установил эту мраморную доску по случаю желанного визита советских представителей как свидетельство вечной памяти и братской дружбы города Мессина с русским народом”.
Как почетного гостя, принимала Мессина тогда большой противолодочный корабль "Решительный", прибывший с визитом. Отмечалась та дата и в Советском Союзе. Так, например, была выпущена вот эта почтовая марка.
 |
 |
Прошло еще двадцать лет, когда по приглашению муниципалитета Мессины, туда отправился БПК "Керчь", чтобы принять участие по случаю 90-летия мессинского землетрясения и героической помощи русских матросов. Возглавил тот визит заместитель командующего Черноморского флота контр-адмирал А.Ковшарь.
 |
Летят годы. Но есть полная уверенность, что пока жива благодарная Память мессинцев, в гавани этого чудесного города-порта еще не раз будет развиваться российский Андреевский флаг!
Мессина до катастрофы и гардемарины Мессинского выпуска
Евгений Норин о подвиге моряков Российского Императорского флота, пришедших на помощь разрушенной землетрясением 1908г. итальянской Мессине.
Осенью 1908 года в Средиземное море вошла небольшая, но мощная флотилия русских военных кораблей под командой адмирала Литвинова. Два броненосца, «Цесаревич» и «Слава», и два крейсера, «Адмирал Макаров» и «Богатырь». В теплые моря их не вела военная необходимость. Флот восстанавливался после тяжких потерь русско-японской и требовал множества офицеров и матросов взамен погибших. Поход к берегам южной Европы был учебным. На борту кораблей, кроме «штатных» моряков, находились 164 гардемарина, в основном кронштадтского Морского корпуса. Корабли неспешно шли мимо испанских и африканских берегов, всю дорогу велись непрерывные учения. В середине декабря (по новому стилю) гардемаринский отряд прибыл в сицилийский порт Аугуста. Эту гавань использовал итальянский флот, и с любезного разрешения итальянского правительства русские также использовали Аугусту в качестве базы для тренировок.
Мягкий южный климат, солнце, гостеприимная Италия - чего еще желать. Едва ли кто мог тогда подумать, что вместо спокойных учений в курортных широтах гардемаринский отряд напишет одну из самых славных страниц в истории русского флота.
Вечером 27 декабря корабли отработали совместные стрельбы. Офицеры и матросы с чувством хорошо выполненного долга отошли ко сну. Глубокой ночью гавань Аугусты содрогнулась. Началось знаменитое Мессинское землетрясение.
Землетрясение 7,5 баллов по шкале Рихтера оказалось сильнейшим в Европе за все время наблюдений. Катастрофа приобрела чудовищные масштабы. На Сицилии и в материковой Италии погибли более ста тысяч человек. Русские моряки этого всего еще не могли знать, они видели только, как огромная волна закрутила их броненосцы и крейсеры. Корабли оказались достаточно прочными, чтобы выдержать сотрясение и цунами. Внезапный шторм окончился несколько минут спустя. Теперь предстояло узнать, оказались ли другие столь же везучими. Вскоре выяснилось, что нет. Не оказались.
Сергей Чахотин, русский ученый, оказавшийся в Мессине в ту несчастную ночь с научными целями, писал:
Боже, что это такое? Гул… Звон… Дребезжание стекол… Моя кровать… Ах, гибель, конец! Уже? Мгновение - и я понял, что это землетрясение. Бросился к двери, ведущей в коридор. Вокруг все тряслось в безумной дикой пляске, трепетало в ужасном припадке. Мысли молнией неслись в голове… Жена, Сережа… Дыхание остановилось…
Мне казалось, что между мной и чьей-то посторонней ужасной огромной волей какое-то бешеное состязание, это чувство получало реальную силу благодаря страшной интенсивности и частоте колебаний… Я всеми фибрами своего существа чувствовал волевое напряжение. Вся моя жизнь сконцентрировалась на одной мысли - добраться до двери. О, лишь бы добраться! Эти мгновения казались бесконечными… Шатаясь, бросаемый из стороны в сторону, дико размахивая во мраке руками, я добежал до двери… Спасение! - Схватился за рукоятку. Дергаю - не открывается.
О, вдруг что-то качнулось, ноги точно попали в тесто, я почувствовал, что проваливаюсь. В сознании моментально ясно-ясно вырезалась в голове мысль: «сейчас смерть». Страшный грохот… Рев, вой, и среди хаоса ужаса и звуков я неожиданно узнал свой собственный, но совсем изменившийся голос, высокий, резкий, точно звериный крик: «мама, мама!»
Чахотин был завален обломками собственного дома и ближайшие полсуток провел погребенным заживо. Выбрался сам, своими усилиями.
Тем вечером на борт к Литвинову прибыл русский вице-консул на Сицилии с мрачными новостями. Дипломат сообщил, что город Мессина на восточном побережье Сицилии и еще множество городков и деревень поменьше разрушены до основания. К чести Литвинова, он не колебался ни секунды.
Мессина после землетрясения
Литвинов отстучал в Петербург телеграмму о случившемся и, не ожидая ответа, повел свой отряд к Мессине, спасать тех, кого еще можно было спасти. Рисковал ли Литвинов? Да. Землетрясение изменило даже начертание побережья, никто не давал гарантии, что не будет новых толчков. Но для этих людей защита мирного населения была работой и призванием. «Богатырь» на короткий срок остался в Аугусте для связи, три других корабля полным ходом шли к Мессине. Литвинов на ходу определял обязанности. На лету формировались спасательные группы, распределялись вода, медикаменты, шанцевый инструмент. Корабельные медпункты готовились к приему раненых. 29 декабря корабли вышли на мессинский рейд.
Город оказался сокрушен силой стихии. Зарево пожаров было видно далеко с моря. Шедевры итальянской архитектуры, хозяйственные постройки, суда, застигнутые в порту, представляли собой месиво, в котором были погребены тысячи еще живых или уже мертвых людей. Все было разнесено до основания подземными толчками, затем огромной волной и, наконец, пожарами. Водопровод изувечен, вся инфраструктура разгромлена до основания. В городе царила анархия, практически все чиновники, способные хоть как-то организовать процесс спасения, были убиты. На руинах, кроме обезумевших от горя и ужаса обывателей, уже собирались шайки мародеров. Спасти Мессину от окончательной гибели могло только чудо. Чудо или русский флот.
Те из жителей, что уже успели выбраться из завалов, высыпали на остатки набережной. Что произошло с фарватером, было неизвестно. Капитан Пономарев, командир крейсера «Макаров», рискнул, и, обойдя перегораживавшие гавань обломки, пришвартовался четко как на маневрах. К «Макарову» тут же подтащили сходни. Спасательные команды и медики устремились в город.
Владимир Пономарев, капитан крейсера «Адмирал Макаров». Судьба сохранила его при Цусиме для великого дела в Италии.
Лейтенант с крейсера «Макаров» Георгий Граф:
Вид у большинства раненых был ужасный: грязные, обернутые в какое-то тряпье, смоченное кровью. Нельзя было отличить женщин от мужчин, молодых от старых. Многие находились в забытье, другие стонали и плакали, умоляли дать пить и накормить. Привели и много детей, оставшихся круглыми сиротами, плачущих и жалких, которые со страхом озирались на чужих им людей. Всю эту стонущую, плачущую и причитающую толпу размещали, где только находилось место.
Между кораблями и берегом непрерывно курсировали баркасы. Туда - медикаменты, хирургические инструменты, вода, продовольствие, множество вещей, необходимых людям, в одночасье потерявшим все. Назад - поток раненых, извлеченных из-под завалов моряками. Адмирал Литвинов не командовал спасательными операциями такого размаха раньше, но этой руководил образцово. Город был разбит на сектора, каждый из которых обрабатывал отдельный отряд. В поисках живых разбирались завалы, уцелевших доставляли к кораблям, где можно было обогреться, найти пищу и воду. Поисковики периодически останавливались, слушая, не доносятся ли крики из руин. Если кто-то из жертв обнаруживал себя, часть команды останавливалась для раскопок, а прочие члены отряда шли дальше. Раскопки шли мучительно трудно и были очень опасны для самих спасателей. В развалинах разыгрывались драмы, достойные то ли Шекспира, то ли фильма ужасов. Был, например, обнаружен юноша, чьи ноги раздавило обломками, которые не было возможности разобрать. Корабельный хирург был вынужден на месте ампутировать парню ноги, чтобы извлечь из руин. Группа боцмана Игольникова обнаружила женщину с ребенком в дверном проеме на третьем этаже, от всего дома осталась одна стена, и там, на высоте, держались мать и дитя, ожидая, когда к ним доберется моряк. Через некоторое время после того, как боцман снял их, забравшись на верхотуру, стена окончательно рухнула. В другом месте на высоте сидел мужчина, из-за шока безучастный ко всему происходящему. Когда матросы добрались до него, несчастный безумец отказался спускаться. Морякам, только что практиковавшимся в экстремальном скалолазании, было не до сантиментов - сицилийца связали и в таком виде спустили на веревке.
Матросы на раскопках и лейтенант Граф, один из героев операции
Один из отрядов потратил массу времени на раскопки руин, из-под которых слышался жалобный писк. Это оказалась кошка. Матросы были разочарованы, и мимо другой груды развалин, откуда неслись такие же стоны, хотели пройти не задерживаясь, но все же побоялись пропустить настоящую жертву и ломами продолбили шурф. На сей раз их раскопки увенчались полным успехом: в заваленном подвальчике обнаружилась кроватка с годовалым малышом.
«Разделясь на небольшие отряды, не обращая внимания на ежеминутные обвалы всё ещё падавших зданий и новые, хотя слабые толчки, сотрясающие землю, они храбро лазали по грудам мусора и кричали: „Эй, синьор, синьор!“ И если в ответ им раздавался стон или крик, они принимались за работу, покрикивая выученные по-итальянски слова: „Сейчас! Держитесь!“.
Перемазанные пылью и грязью, оборванные, моряки на вид не слишком отличались от спасаемых ими обывателей. Работа шла с остервенением, бывали случаи, когда отряды отказывались сменяться и продолжали раскопки, невзирая ни на усталость, ни на риск».
Александр Бунге, руководитель медицинской службы отряда, развернул импровизированный госпиталь. Дюжина врачей - и тысячи пациентов с самыми жуткими травмами. Ушибы, переломы, ожоги, некроз. На кораблях были хорошо подготовленные опытные медики, иные - с опытом русско-японской. Но даже их искусства не хватало для помощи огромным массам нуждающихся. Операции делались под открытым небом на составленных столах.
Это было начало ХХ века, об оснащении и выучке современных спасателей не приходилось и мечтать, а устоявшие конструкции были крайне шаткими. Бывало, что моряки сами гибли под завалами, тем более что периодически злосчастный город продолжало потряхивать. Едва не погиб флагманский инженер-механик Петр Федоров: он залез за умирающим в шурф и был засыпан в результате нового толчка, его насилу через час удалось откопать товарищам. Некоторым повезло меньше: шестеро моряков погибли под новыми завалами вместе с теми, кого спасали.
Мало того, по руинам бегали бешеные собаки, добирающиеся до мертвецов, а также ходили банды мародеров. Из полуразвалившейся тюрьмы убежали более семисот заключенных. Эти тоже начали своего рода спасательные работы - правда, спасали они в основном банкноты из руин банка. Русским периодически приходилось не то что ловить этих деятелей, а выдерживать вполне полноценные перестрелки с одуревшими от безнаказанности уголовниками.
Помимо всего сказанного, будто этого мало, над городом постоянно шли ливни и свирепствовал ветер. Природа не была особо склонна к тому, чтобы смилостивиться над погибающими и спасателями. Но экипажи не просто бестрепетно шли в этот ад, разверзшийся посреди рая, они отказывались уходить. «Тут ведь христианские души», - заметил неизвестный матрос. И все, с таким ultima ratio ничего не поделаешь, «христианские души» - и раскопки не прерываются на обед. «Христианские души» - и вместо того, чтобы уходить после смены, поисковая группа продолжает остервенело долбить развалины. «Христианские души» - и это достаточное основание, чтобы завязаться узлом и пролезть в пролом, в какой с трудом сумела бы втиснуться и собака. «Наши матросы - золото», - резюмировал офицер с «Цесаревича». Железнодорожник Антонин Сибилла вместе с женой был вынут матросами из-под земли, тяжело раненным, почти без одежды, незадолго до того, как до этого места добрался пожар. Один из матросов завернул в платок свои деньги, и сунул их итальянцу, который так и не сумел отговорить своего упрямого спасителя. Сибилла оказался человек чести. Позже он передал русскому консулу этот платок и двадцать лир золотом. Какой-то унтер-офицер нацарапал фамилию того матроса, так что его удалось найти. Специальным приказом контр-адмирал Эссен приказал выдать деньги и платок Юстину Нечипоруку со «Славы», платок матрос обязался хранить.
Постепенно подтягивалась помощь. Явился отряд англичан, появились еще две русские канонерки, прибывали итальянские врачи. Общими усилиями моряки двух наций отстреливали мародеров, откапывали засыпанных и спасали раненых. Периодически, набрав по несколько сот раненых, какой-то из кораблей уходил в порты материковой Италии, возвращаясь с провиантом и медикаментами. В ходе этого курсирования чуть не случилась беда со «Славой». Броненосец попытался встать на якорь, но рельеф дна изменился, и там, где должна была быть отмель, оказался провал. «Слава» ограничилась потерей якоря с цепью, но душевного спокойствия такой эпизод не добавил.
Эти рейды составляли отдельную драму. Люди продолжали умирать и на борту. Их тела зашивали в парусину и предавали морю.
Слева - «Богатырь», справа на заднем фоне - «Слава»
Один из участников эвакуации, гардемарин Вахтин с «Богатыря», едва не усыновил маленькую итальянку. Он вытащил ее из-под завала, отнес на борт крейсера, при переходе она жила в его каюте. Девочка успела привязаться к моряку, у того даже хватило времени отстучать в Петербург телеграмму своей матери, чтобы та забрала ребенка, но в конечном итоге разубедили порывистого гардемарина лично герцогиня д’Аоста и один итальянский адмирал. Тот был бездетным, и чтобы не разлучать девочку с ее отечеством, опасаясь за здоровье ребенка в балтийском климате, Вахтин все же согласился.
К 16 января в Мессине, наконец, установился относительный порядок. В городе функционировала уже местная, итальянская медицинская и спасательная служба, которой помогали армия и полиция. К этому моменту моряки откопали более 1800 живых людей из-под завалов. Примерно столько же раненых боевые корабли доставили до уцелевших итальянских портов. Тысячи людей, не заваленных, но пострадавших, получили медицинскую помощь. Около 60 тысяч человек из 150-тысячного населения Мессины погибли, но жертв было бы больше, не выбери отряд с Балтики Италию местом своих учений.
Моряки переносят раненых и переправляют их на корабли
16 января броненосцы и крейсеры ушли обратно в Аугусту, а оттуда в соответствии с программой прерванных учений - в Египет.
Моряков Литвинова чествовали восторженнее, чем в наше время голливудских звезд. Тон итальянской и вообще европейской прессы был восторженным. Неделю геркулесовых подвигов адмирал описал лаконично: «Раскопки велись изо всех сил, работа всего личного состава вверенного мне отряда выше похвалы». «В сущности, мы ведь исполнили только человеческий долг», - философски добавлял лейтенант Граф. - «Разве моряки русского императорского флота могли отнестись иначе к несчастью другой нации». Зато итальянцы в выражениях не сдерживалась. «Вечную и нетленную страницу в историю Мессины вписали светловолосые славяне, столь сдержанные на вид и столь отзывчивые на деле», - «Ла Стампа». «Мы не в силах описать Вашему превосходительству более чем братские заботы, которыми нас окружили… Русские моряки начертали свои имена золотыми буквами для вечной благодарности всей Италии…» - из письма итальянских врачей. Итальянскими наградами были отмечены все участники операции.
Общество было с репортерами полностью согласно, спасателей поили шампанским, зазывали в театры и на приемы, вплоть до жалоб от англичан (!), которым итальянцы непрерывными чествованиями не давали оказать русским какие-нибудь знаки внимания. На репутацию России спасательная операция в Мессине оказала совершенно определенное действие. Император на аудиенции сказал Литвинову следующее: «Вы, адмирал, со своими моряками в несколько дней сделали больше, чем мои дипломаты за всё моё царствование».
Эта история навеки отпечаталась в памяти всех ее участников. «Прошло уже 25 лет с того дня, - писал уже немолодым мужчиной Георгий Вахтин, - я многое пережил за это время: и войну, и жестокую революцию, видел много горя и страдания, но запах этих „мессинских“ трупов до сих пор преследует меня».
Судьба участников этого потрясающего похода сложилась по-разному. Адмирал Владимир Иванович Литвинов был убит в 1919 году во время красного террора. А, например, командиру «Макарова» Пономареву его доблесть сослужила службу. В Константинополе его, зарабатывающего на еду ночным сторожем, случайно встретил итальянский дипломат. Потрясенный итальянец заставил гордого офицера написать открытое письмо в Мессину. И уже итальянцы пришли на помощь своему недавнему благодетелю: Пономареву и другим оказавшимся в эмиграции морякам Мессинского похода собирала деньги вся община восстановленного города. Те, кого удалось отыскать после хаоса Гражданской, были спасены от нищеты общиной того города, который они восстанавливали из развалин.
Постоянный адрес публикации на нашем сайте:
QR-код адреса страницы:
В эти дни гвардейский ракетный крейсер Черноморского флота «Москва» участвует в празднествах в честь русских моряков, 100 лет назад оказавших помощь береговой Италии, которая пострадала от ужасного землетрясения. Предлагаем вниманию читателя повествующую о землетрясении главу из книги «Гангутская победа и другие подвиги моряков и судов родного флота» (С.Петербург, типография Т-ва Суворова – «Новое время», 1914 год; авторы - мичман А.С. Манштейн и капитан 2-го ранга А.В. Домбровский).
15 декабря 1908 года страшное бедствие постигло цветущую Италию и остров Сицилию. Разразилось внезапно землетрясение, стершее с лица земли целые города и унесшее сотни тысяч человеческих жизней. Вот тут, в этом бедствии чуждого нам народа, наши моряки показали себя достойными быть поставленными в ряды прославляемых военных героев. Слава об их подвигах человеколюбия и самоотвержения облетела весь мир. Оценил их и русский народ: он простил морякам их военные неудачи, сознал, что не одни они в них виновны, и вернул флоту свое прежнее доверие, и на развалинах погибшей Мессины совершилось воскресение потерянной в войне нашей морской силы.
Балтийский отряд, назначенный в зимнее заграничное плавание с корабельными гардемаринами и учениками унтер-офицеров, уже месяц был в Средиземном море.
Из России отряд под командой контр-адмирала Литвинова ушел в первых числах октября, в составе трех судов: линейных кораблей «Цесаревича» и «Славы» и крейсера «Богатырь», а в середине ноября, во время стоянки в Бизерте (французский военный порт в Тунисе), к отряду присоединился и четвертый товарищ, только недавно законченный отделкой, крейсер «Адмирал «Макаров».
Учебная программа, выполняемая за зиму отрядом, была очень обширна, и адмирал счал за лучшее посвятить ей, главным образом, первую половину плавания, чтобы вторую иметь в запасе, на случай, если бы что-нибудь помешало. За границей нелегко найти место, где с удобством и без допломатических неприятностей можно было бы производить учебные артиллерийские и минные стрельбы.
Все кругом дышит миром, спокойствием и ничто, кажется, не в состоянии этот мир нарушить. Только Этна сильно, необычно курится, и дым с паром густыми клубами вырывается из кратера и стелется по вершине горы, сливаясь с плывущими мимо облаками.
В ночь с 15-го на 16-ое декабря все было спокойно на отряде. После трудового дня отдыхала команда. Давно уже разошлись по каютам офицеры, и бодрствовали только вахтенные. Чудная южная ночь, которую знают у нас разве только на Черном море, витала над Сицилиейю В воздухе царила тишина.
Как вдруг, около трех часов, послышался какой-то отдаленный гул и удар, точно где-то вдали взорвалась огромная мина; скоро после него – второй, а вслед за ним – третий. Через несколько времени в бухту вошла какая-то особенная мертвая зыбь, раскачавшая корабли. Все было настолько странно и неожиданно, что первое время не могли разобраться, что такое случилось. Ясно было, что произошло что-то необычное и в недалеком расстоянии; должно быть, Этна готовит какой-нибудь сюрприз.
На утро дело разъяснилось. Из Катании к адмиралу прибыл наш вице-консул Макеев и привез ужасную весть: произошло страшное землетрясение в Южной Италии и Сицилии. Города Мессина, Реджио и многие другие сильно пострадали; оказалось много погибших; местные власти были бессильны и просили помощи у нашего адмирала. О размерах бедствия можно было отчасти судить по силе ударов; вероятно, оно было огромное, и необходима была немедленная широкая помощь.
Адмирал тотчас же собрал к себе командиров и объявил, что вечером отряд снимется с якоря, чтобы к рассвету уже быть в Мессине. Это решение было восторженно встречено на судах. Трудно описать чувства, наполнявшие всех в эти моменты. Тут была и глубокая жалость, и искреннее желание помочь, насколько хватит сил, несчастным итальянцам, гостеприимством которых теперь пользовался отряд.
К вечеру выяснились подробности несчастия. Оказалось, что Мессина и некоторые другие города разрушены до основания и почти все жители их погребены под развалинами. Известия эти презвошли все самые мрачные предположения.
От порта Августы до Мессины – около 80 миль. Отряд, делая 11-12 узлов, мог придти к проливу часам к четырем утра. Эту ночь на судах далеко за полночь продолжалось необычное оживление; не до сна было. В кают-кампаниях офицеры обсуждали порядок работ и распределяли обязанности: разбивали команду на группы, расчитывали на них шанцевым инструмент, который впервые после войны мог сослужить действительную службу, и составляли общий план действий.
В лазаретах работа кипела. «Мобилизованы» были все медицинские силы, вытаскивались их подшхиперской «неприкосновенные запасы», готовились компрессы, бинты, мази, промывания, словом, врачи и их помощники всех званий перешли на военное положение, предвидя большую и серьезную работу.
В помещениях гардемарин тоже царило сильное оживление. Забыты были на время все житейские неудобства м служебные неприятности, нередко омрачавшие безмятежное настроение этой славной молодежи. Повседневные интересы отошли на задний план, уступив место одному чувству, чувству юношеского нетерпения и порыва к великому делу человеколюбия.
С рассветом открылись берега Мессинского пролива, подернутые еще утренней дымкой. Даже в прекрасные морские бинокли нельзя еще ничего разобрать на земле. Но море уже гораздо раньше дало подтверждение ужасов, о которых сообщали полученные вечером телеграммы.
В бинокль кое-где можно уже рассмотреть рухнувшую крышу или стену или покосившуюся колокольню.
Чем ближе к Мессине, тем более зловещий вид открывается перед глазами. На итальянском берегу раскинулся город Реджио. Солнце еще не вышло из-за гор Калабрии, и город тонет в тени. Однако в нем уже заметно разрушение; видны, правда смутно еще, настоящие развалины.
Впереди, над Мессиной, в воздухе высоко плывут столбы дыма. Сам город еще прячется за мысом.
Какой ужасный контраст представляла теперешняя Мессина с той, которую знали раньше!
Издали еще трудно было вполне судить о том, что произошло с городом; фасады дворцов на набережной почти все стояли целые, кое-где только заметно было, что с домов исчезли крыши, да в одном месте, как раз посередине набережной, вместо здания была огромная бесформенная куча чего-то серого. Чем ближе, тем виднее становилось, что бедствие действительно велико; начали показываться, как прежде в деревушках, обвалившиеся стены, упавшие купола церквей, провалившиеся крыши и рухнувшие целые дома. Местами город горел.
На набережной, здесь и там, виднелисьнебольшие кучки народа, как-то странно жавшиеся к самому берегу. В гавани стояло несколько пароходов. Один, должно быть, был выброшен на стенку; он вылез из воды и сильно накренился.
В порту и городе царила жуткая тишина.
Отряд медленно приближался к назначенным по диспозиции местам. На суда как будто передалось молчание города: не слышно было даже обычных команд и интер-офицерских дудок – все говорилось вполголоса и исполнялось безмолвно; даже лотовые, выкликавшие глубину, как-то особенно серьезно отчеканивали свои сажени. Многие снимали фуражки и крестились; чувствовалось, что много людей, только вчера наслаждавшихся благами жизни, сегодня нуждаются лишь в последней молитве об успокоении их душ.
Сейчас же после постановки на якорь первые партии отправились на берег, туда, где виднелись люди.
С моря представлялась сотая доля того, что увидели на берегу; это было полное разрушение. Дворцы и отели на набережной, казавшиеся издали вполне сохранившимися, на самом деле были пости все совершенно разрушены: держались одни лишь фасады, а остальное – крыши, потолки, полы и частью стены, - все обвалилось и образовало внутри груду ужасных бесформенных обломков, под которыми были погребены все, кого застало в домах землетрясение.
Улицы были загромождены камнями и целыми стенами, упавшими поперек. Множество домов обратилось в кучи серого мусора, из которого торчали обломки стропил, балок и мебели. У некоторых зданий отвалилась одна стена, а остальные три и часть полов и потолков сохранилась, так что видна была, как на сцене театра, вся обстановка комнат в трех и четырех этажах.
Собор вблизи набережной раскололся пополам: часть купола провалилась, а другая осталась стоять, угрожая ежеминутно падением.
В другом месте, в узеньком переулке, стены двух домов, собиравшиеся рухнуть, прислонились одна к другой, образовав над переулком арку, готовую от малейшего сотрясения упасть и похоронить под собой всякого, кто осмелится под ней пройти.
Среди этих сплошных развалин никого не было видно; все, кто мог двигаться, выбрались из них и столпились на набережной. Больно было глядеть на этих несчастных. Все они одеты были в чем попало: что первое схватили, выбегая из домов, в том и оставались.
Выражение ужаса и страдания, или отчаяния было написано на лицах у большинства. Иные, как будто окаменелые, сидели или стояли на одном месте с неподвижными, бессмысленными лицами. Некоторые, видимо потерявшие рассудок, что-то бормотали, жестикулировали и то рыдали, то хохотали. Немного было таких, которые сохранили некоторое присутствие духа и старались помогать наиболее беспомощным.
Все это бросилось в глаза в первую минуту, но сейчас же забылось, - некогда было останавливаться над этим.
Отряд наш первым пришел в Мессину, и ему первому приходилось подавать помощь несчастным, заживо погребенным, да и уцелевшие нуждались в уходе за собой.
